Мои мысли рассыпаются деревянными бусинами по паркету - глухо, гулко, тяжко, совсем не так, как рассыпался бы стеклярус - громко и звонко, до закладывания ушных перепонок своим дребезжанием. Они рассыпаются, закатываются под шкафы, столы, низко посаженные кровати, под батареи, прячутся в углах, подполе, мышиных норках в стенах; прячутся и не хотят собираться воедино и во что-то целостное, нерушимое, твердое - не хотят быть фундаментом для своего взаимодействия, своего вывода, результата.
Потому и молчу.
За мыслями гоняться - дело гиблое. Пока бежишь за одной деревянной бусиной, вторая, третья, десятая уже разбежались в другие стороны. И не догнать же, не поймать.
Всё, что остается в моих силах, это записывать эти бусинки в заметки, собирать в пестрый вельветовый мешочек, в надежде, что хоть когда-нибудь из этих маленьких кусочков можно будет собрать браслет, а то и еще чего.

Моё лето пока что пахнет дождями, грозами, ливнями и духотой перед этими самыми грозами. До недавнего времени стояли отвратительные +10. Отвратительны они тем, что в одной толстовке мне не согреться, а курток тут у меня не наблюдается, даже каких-то стареньких, со школьных времен.
Лето пока что такое, а я всё не могу пересилить себя, чтобы встать раньше 10 утра и понаблюдать утреннюю свежесть. А еще лучше бы добрести до школы и сплавить учительнице английского три ненужных учебника, одним из которых я даже и не пользовалась по причине того, что 10 и 11 классы были посвящены подготовке к ЕГЭ, несмотря на то, что ЕГЭ по иностранному сдавал не каждый, хоть и превалирующее большинство. А большинство, как известно, решает. но я хотя бы радуюсь, что такие дела не обстояли с французским, а то это смешное картавое и гнусавое аудирование я бы не вынесла.
Через 5 дней у меня на руках уже будет новенький паспорт. С фотографией, которая, вроде как, мне даже нравится.

Сегодня ездили за город, в соседний поселок, дабы посмотреть на наше поле с картошкой. Как же приятная эта штука - тишина. Произнося это слово, даже хочется им смаковать - и словом, и произношением. Как будто бы съезжаешь с небольшого пригорка - плавно, нерасторопно; растягивая и смакуя каждой буквой, смачно причмокивая на каждом слоге. Ты говоришь так возвышенно, воодушевленно и с энтузиазмом "ТИ", подобно молодому поэту, читающему начало первой строфы своего стихотворения-обращения, а потом говоришь "Ши", будто бы подносишь к губам указательный палец, потому что потом следует тихое "на", развивающееся в последующей ти-ши-не и еле слышном эхе.
Во времена звукоголиков и тишинафобов всё сильнее хочется увязнуть в молчании, ничего_не_ведании и спокойствии, но, когда осмысливаешь такую идею, то осознаешь, насколько же она, черт возьми, провалена заранее, подобно блицкригу или выздоровлению от анестетиков.