Маленькие истории всегда превращаются в большие рассказы на несколько сотен страниц или несколько кружек белого чая с малиной, выпитого с кем-нибудь на кухне поздно вечером. Как центр вселенной находится в центре каждого из нас, так и эти маленькие истории сидят в наших головах и сердцах, грея мысли воспоминаниями, пористыми, легкими и сладкими точно сладкая вата.
Эти повести такие же маленькие, как и мы, люди, относительно нашей безграничной Вселенной. Но как галактика не целостна без людей, так и истории, спрятанные глубоко в нас, не могут существовать без своих авторов. Они начинаются с маленьких бытовых зарисовок, коротких диалогов, взглядов, улыбок, как и Ким Тэхён, начинающийся с густых каштановых волос и по-детски глупой, но запредельно очаровательной и широкой улыбки.
Тэхён носит мятные конверсы, жует дынную жвачку, наизусть цитирует Камю, немного социопат, но что-то делает в рядах сотрудников книжного магазина. Он фотографирует небо и может сходу найти созвездие Орион на ночном небе (как и томик Сапковского, затерявшийся на полке), даже если находится в Сеуле, где днем и ночью полыхают огни магазинов и окна не спящих людей.
Ким Тэхён ненавидит заходить в тупики лабиринта из книжных полок. Ненавидит и любит одновременно, когда натыкается на Хосока, расставляющего книги какого-нибудь Маркеса из забитого доверху подстеллажного ящика, потому что ломает. Чертовски ломает, словно говорящий камень Алех Лавар из валлийского предания, который раскололся от попытки заговорить. Ким тоже раскалывается при каждой попытки завязать разговор со старшим - его хватает только на вопросы и молчаливое кивание головой для поддержания беседы - любое предложение у него всё равно выходит несвязанным, скомканным, несуразным и заканчивается глупой улыбкой. Уж лучше молчать, думает Техён, уж лучше вообще слиться со стеллажом, завладеть волшебным кольцом пастуха Гигеса или кольцом Всевластия, раз уж на то пошло, стать хоть на мгновение Эдгаром, сыном Герцога Глостерского. А он остается всё тем же глупым Техёном в мятных конверсах и с дынной жвачкой в кармане джинс.
За окном начиналась осень, перекрашивающая зеленую листву в желтые, оранжевые и красные оттенки, пока Ким Тэхён начинает каждое своё рабочее утро с горячего земляничного чая в большой белой керамической кружке. А столбик термометра с каждым новым днём медленно сползал вниз, и предательски (со стороны погоды и коммунальных служб) на улице порой было теплее чем дома. Тэхён бегло допивал горячий чай из кружки, из которой поднимался витиеватый столбик пара, надевал джинсы, голубую рубашку, натягивал сверху тёплый чёрный свитшот, завязывал шнурки на своих мятных конверсах и выбегал из дома на улицу, заскакивая скорее в метро, чтобы случайно не заразиться осенней хандрою. Ему и так хватает всяких простуд и болезней - иначе как назвать присутствие Чон Хосока в его жизни? Пак Чимин - бариста кофейни, которая находится в центре книжного магазина, в котором работает Ким, - уже давно шутит на эту тему и говорит, что у того будто бы уже давно все симптомы налицо. Тэхён улыбается широко и лучисто, отмахиваясь, мол показалось. А сам понимает, что влип по самые уши, которые у него немного забавно торчат из-под отросших волос.
Придя на работу, Ким поправляет шнурки, пока ждет вкусный кофе, приготовленный Чимином или Сокджином, и нацепляет на рубашку свой бейджик. "Ким Тэхён, продавец-консультант". Его сегодня ждут очередные книжные подвиги и немножечко магии.
Ким Сокджин - это администратор маленькой и уютной кофейни. Красивый, высокий, широкоплечий, но немного похож на девчонку, особенно когда улыбается или красит губы чуть розовой гигиенической помадой. Иногда Тэхёну кажется, что между ним и Чимин что-то неладно, но на все Тэхёновы расспросы Пак заливается краской и бегло смотрит по сторонам, пока Сокджин улыбается и говорит, что это какой-то бред, ведь он не девочока, чтобы западать на Чимина. "Хоть попка у того ничего," - добавляет он после.
"Ну-ну," - проносится в голове у Кима пока он отсчитывает на часах последние минуты до начала его смены.

Первым заданием, которое получает Тэхён от старшего продавца Намджуна, становится аукционная выкладка. Но зачем старший Юнги удумал прикрепить к нему наставника в лице Чон Хосока, он так и не понимает. И не смотря на всякие Тэхёновские обострения его "личных простуд" Хосок для него в первую очередь веселый продавец-эксперт, который вне зависимости от своей потешности знал почти весь ассортимент магазина, при том умудрялся плавать, как рыба в воде, в современной зарубежной прозе (и сентиментальных романах тоже, как ни странно). Но, всё же, Мин Юнги, зачем?

- Первое правило эффективной выкладки заключается в том, что она должна быть вертикальной, - с задором говорит Чон, выстраивая в вертикальный ряд книги о приготовлении тортов. - При том вспоминай схему того, как ты выставляешь книги на полку.

- Сначала определяю тематику, а потом начинаю разделять на авторов?

- Именно! Если у тебя тематика кондитерских изделий и ты видишь, что у тебя минимум две книги Пегги Поршен, то они просто обязаны лежать рядом, - Хосок выстраивает ровную стопочку из нескольких книг "Сладкий шик" рядом с "Boutique Кондитерской" той самой Поршен. - Во-вторых, чтобы выкладка не выглядела монотонной и взгляд покупателя за что-то цеплялся, нужно разместить рекламные материалы. Намджун как раз притащил шелфтокеры и воблеры с информацией о скидке в 20%.

Чон дотрагивается до руки младшего и тянет его на себя, чтобы тот встал рядом и лучше видел, во что превращается пустующий стол. И, переместив свою руку на спину Тэхёна, протягивает тому шелфтокеры:
- Их нужно размещать по периметру выкладки, а воблер мы поставим на пол во главе стола.

Чон Хосок переворачивает Тэхёнову осень, превращает её в какую-то Хиросиму, а себя - в американского бомбардировщика, сбрасывая на младшего слова, прикосновения и улыбки, устраивая ядерные взрывы на каждом квадратном метре. Тэхён отрицает всё до последнего - хочет отрицать, - но при виде него поджимает губы в улыбке, потому что не хочет он улыбаться, а с эмоцией ничего не может поделать.
Не хочет влюбляться, не хочу испытывать таких чувств,.. - не хочет ничего прилежащего к этому, а его затягивает в эту сингулярность с неимоверной силой притяжения. Кима раздражает то, что ему нравятся и его большие ладони, и глупые шутки, и его прыгающая походка, и его голос,...И хоть между ними сейчас и затесалась тягучая, словно теплый мёд, тишина, Тэхён еще чувствовал тепло чужих прикосновений на своих руках и спине и слышал в голове голос старшего. До осточерчения реалистично.
Хосок продолжал молчать и Ким не решался нарушить тишину тоже. И, кажется, в этот момент Чон вспомнил Набокова с его "Защитой Лужина", потому что Тэхен засунул руку в карманы джинс, ища, кажется, тему для разговора, но нашел там только пару фантиков от конфет и дынную жвачку, которую он протянул старшему. Не можешь говорить - действуй. Только как-то нелепо получается.

- Ты так и хотел работать в книжном магазине? - спрашивает Хосок первое, что приходит в голову.

- В детстве мне бы хотелось стать космонавтом. Я мог часами читать энциклопедии про космос или смотреть на макеты небесных тел в планетарии, но как-то не вышло и не сложилось, потому что мама отдала меня в музыкальную школу, - отвечает Ким Тэхён, продолжая медленно и аккуратно, стараясь соответствовать правилам мерчендайзинга, выкладывать книги. - Она хотела, чтобы я пел и, может быть, стал каким-нибудь крутым певцом, но я настолько не уверен в том, что это у меня получилось бы, что это то самое, чему мне хотелось бы посвятить жизнь. Наверное, я слишком неуверенный в себе, - пожимает плечами он. - А ты, хён?

- Знакомая ситуация, - смеется старший. - Я тоже был без пяти минут трейни, но не рискнул. Сдался, решил, что не выдержу, потрачу время впустую, не смогу реализоваться до самого конца. Да и, - вздыхает он, - попса немного не для меня.

- Было бы забавно, если бы мы всё-таки решились, а потом оказались в одной группе.

- Я думаю, что так бы и было. Слышал же и про легенду о красной ниточке и о Коэльо с его фатализмом? - Тэхён молча кивает. - Один из парней, который видел меня на прослушивании, предложил мне со своей музыкой идти в клубы на Хондэ: андеграунд, независимость, свобода слова, публика, которая тебя поймет, - Хосок протягивает руку к младшему и поправляет прядку, выбившуюся из челки. - Там-то я и познакомился с Намджуном и Юнги, которые уже работали здесь. Нам было весело, мы много общались, а потом они предложили устроиться к ним в книжный, мол начитанный и деньги лишними не будут, раз приехал в Сеул из Кванджу.

- Намджун-хён и Юнги-хён тоже хотели выступать?

- Ну, они и выступают, только в Хондэ. Если ты имеешь ввиду большую сцену, то Юнги решил, что ему с его музыкой там делать нечего, а Намджуну была важнее учёба. Так что, да, если бы ни встретились здесь, то были бы объединены сценой, пожалуй, - смеется старший.

- Хён, ты, кажется, конченный фаталист! - восклицает Ким.

- А что я сделаю, если даже наш Чонгук и бариста с админом кофейни чуть ни стали айдолами?

- Может быть, сейчас просто все хотят ими стать?

- Отрицать этого не буду, но это всё неспроста! Может наши двойники в других галактиках сейчас и выступают в одной группе, м, космонавт? - Хосок приобнимает Тэхёна за плечи и заглядывает к нему в лицо.

"Слишком близко," - думает младший и, опустив голову вниз с пунцовыми щеками, бубнит что-то напоминающее "угу". И он чувствует себя не космонавтом, а Марком Уотни - марсианином, - и ему, кажется, нужна изолента, чтобы починить свой непроницаемый скафандр. Да и вообще "всё не так плохо, как кажется. То есть Тэхён по-прежнему в заднице. Просто не так глубоко".
Чон Хосок задиристый и счастливый почему-то, если где-то рядом есть Ким Тэхён. Была бы его возможность, он бы забрал того к себе и никуда бы ни отпускал. Обнимал бы его, нашептывал какие-то глупости, приходящие в его дурную каштановую голову, целовал бы, потому что Тэхёновы губы, как думает старший, только для этого и созданы. Для поцелуев, улыбок и чтения вслух книг с счастливым концом. Хосок, в отличии от Тэхёна, прекрасно знает о том, что влюбился и, вроде как, даже не сопротивляется этому чувству. Не сопротивляется сам, так не хочет портить рабочие отношения. Потому что это работа, и здесь нет места ни любви, ни чувствам. Чон прекрасно знает, что влюблен, и что по самое "не могу", но это как-то неправильно, хоть магнитом и тянет. И хочется целовать этого маленького космонавта где-то в закромах магазина между стеллажей с книгами Джека Лондона, Сомерсета Моэма, пока никого нет и никто тебя не потерял из старших.

- Юнги, смотри, у нас, кажется, ещё одна парочка образовалась, - с ехидной улыбкой говорит Намджун, приобнимая Мина.
- А работать кто будет? - вздыхает тот.
- Чонгук?
- У всех личная жизнь, а у Чонгука два новых томика Мартина и переиздание Нила Геймана с иллюстрациями Риддела. Работать, Намджун, некому. Bookstore is dead.